Куклы и эмоции

2024-06-14 08:43 +1 к креативности

Марионетки изображают не героев и чудовищ, королей и волшебников, а обычных людей. Тела выполнены небрежно, но лица крайне выразительны. На каждом написана яркая, слегка преувеличенная эмоция. Кажется, что мастер прописал каждую мимическую морщину, мелкие движения губ и бровей, тщательно прорисовал глаза.

Эмоциональный интеллект позволяет распознавать эмоции и управлять ими — кажется, что тут всё очевидно. Мне более интересной кажется эмпатия, умение поставить себя на место другого человека. Это важный навык для всех кто работает с людьми: придумывает рекламу, старается мотивировать на учёбу, пишет контент, ведёт переговоры... Поэтому кажется логичным найти в Лицеуме такие марионетки-тренажёры.

Я совсем не специалист в теме эмоционального интеллекта. Но мне кажется, что его отлично развивает погружение в историю. Театральные сценки, выразительное чтение, размышление над интересным фильмом, внимательный просмотр интервью. Наоборот, короткий тик-ток-жанр с преувеличенными эмоциями снижает возможность распознания чувств, которые испытывает другой человек. Нам нужно время, чтобы герой истории стал близким, — ведь чужакам сочувствовать мы не будем.

Зрители хотят страдать вместе с главным героем (вольный пересказ Роберта Макки).

Я легко проваливаюсь в сопереживание, но во время работы могу максимально отстраняться. Например, в роли интервьюера нужна сонастройка, а в роли режиссёра требуется взгляд со стороны. Но кажется, что в отстранённой роли эмоции просто «консервируются», и рано или поздно их всё равно придётся испытать в полной мере.

Кажется, пришло время для личной истории? События происходили в 2018 году, и потребовалось пять лет, чтобы расконсервировать воспоминания, позволить себе погрузиться в переживания и наконец-то аккуратно начать проговаривать ситуацию.

Несколько лет назад я участвовала в проекте «Снять за 72 часа», где за трое суток нужно было придумать, снять и смонтировать короткометражку. Я точно знала, что буду снимать док, но саму идею придумала уже на проекте, там и собрала команду. У нас был интервьюер, продюсер, два оператора, ассистент, за мной оставалась роль режиссёра и затем — монтажёра.

Темой организаторы выбрали «Счастье» — и мы решили поговорить о нём с теми людьми, которые в принципе со счастливой жизнью не ассоциируются. Это были очень, очень тяжёлые съёмки. Каждая история выворачивала нас наизнанку, после первого дня съёмок один из операторов хотел всё бросить и уехать; я утешала и рассказывала, что если мы не будем снимать — то нашим героям некому будет рассказывать о своей жизни.

Мы стоим у тюменского вокзала. Над одной камерой раскрыт зонт, на другую наброшен дождевик. Небо затянуто облаками, дождик мелкий, но противный. Мужчины, которые живут рядом с этой дорогой несколько лет, уже привыкли к такой погоде. Под открытым небом — весь их нехитрый быт.

— Ты сегодня имеешь это: дождь, воздух, и это самое главное. Мне холодно бывает, да, я трясусь и зубы ходуном ходят, Но зато меня окружают те люди, которые мне делают добро, и я им отвечаю добротой.

Моя команда выслушала каждую историю раза три — на съёмках, как результат монтажа и на итоговом кинопоказе. Я же, расшифровывая тексты и монтируя, смотрела их десятки раз. Приходилось одёргивать себя, чтобы не «проваливаться», не тонуть в эмоциях. Даже сложно описать все чувства: ужас, стыд, безнадёжность — и тут же теплота от слов про доброту, семью, веру в лучшее.

На кинопоказе зал быстро затих. До финальных титров стояла мёртвая тишина — и это юыло важнее любых аплодисментов.

Мы легче делим с людьми позитивные эмоции, и стараемся отстраняться от негатива. Но без полного спектра не будет настоящего сопереживания. Невозможно хорошо узнать человека, если ты видишь его только в радостные моменты жизни.

Переживая вместе с другими людьми — мы учимся легче проживать свои собственные эмоции. Увы, как этому научиться, я по-прежнему не знаю.